Марсово поле — мемориальный комплекс в центре Санкт-Петербурга к западу от Летнего сада, кладбище, на котором хоронили всех известных деятелей революции и социалистического государства с 1918 по 1933 г.
В начале XVIII в. здесь был большой пустырь, а после смерти Петра I в 1725 г. поле получило название Царицын луг, поскольку с юга на нем был построен дворец Екатерины I. С началом царствования Павла I Царицын луг превратился в плац для строевой муштры, парадов и смотров. Именно тогда, по подобию аналогичных полей в западных странах, за ним официально закрепили название Марсово поле (Марс — древнеримский бог войны).
Все изменилось, когда в 1917 г. произошла Февральская революция, и в многочисленных уличных баталиях погибло много людей, среди которых было немало зевак и просто случайных прохожих, не имеющих отношения к политике. Жертвы было решено похоронить не где-нибудь, а на Дворцовой площади.
«Это будет как символ крушения того места, где сидела гидра Романовых», — написали «Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов». Однако М. Горький и ряд других деятелей культуры категорически выступили против этого, заявив, что площадь и комплекс зданий на Дворцовой площади — это исторически сложившийся архитектурный ансамбль, имеющий только косвенное отношение к царизму, и его не нужно превращать в погост.
Таким образом, в качестве революционного кладбища выбрали пустующее Марсово поле, на котором похоронили 180 жертв революции. Почти сразу же после этого по проекту архитектора Л. Руднева началось возведение массивного гранитного надгробия, представляющего собой ступенчатый четырехугольник с широкими проходами к могилам. А с 1918 г. начала работать специальная комиссия, которая решала, кто из большевиков заслуживает чести быть здесь похороненным. Кладбище с этого времени стало элитным, говоря современным языком. Именно на нем находятся могилы М. Володарского, М. Урицкого, нескольких красных латышских стрелков, двух десятков видных большевиков и военных деятелей, погибших на фронтах Гражданской войны, и некоторых других партийных функционеров.
Среди них неизвестно как оказалась и могила девятилетнего актера-агитатора Коти Мгеброва-Чекана, погибшего при невыясненных обстоятельствах, что вызвало недовольство отдельных деятелей партии. «Чем руководствовалась комиссия, дав разрешение на захоронение какого-то мальчишки среди заслуженных революционеров?» — гневно вопрошал один старый большевик. «Как это чем?! — возмутился председатель комиссии Виноградов. — Да если хотите знать, Котя был коммунаром не хуже некоторых». Последний довод был признан оскорбительным, и комиссию упразднили. А Котя Мгебров-Чекан так и остался лежать на Марсовом поле — не выкапывать же труп из-за партийных разборок. Однако история юного Коти на этом не заканчивается, и к ней мы еще вернемся по ходу дальнейшего повествования.
О том, что Марсово поле (или Царицын луг) — место гиблое, где водится всякая нечисть, люди знали давно.
По воспоминаниям современников Екатерины I, вдовствующая императрица была женщиной суеверной, панически боялась русалок, леших и домовых и никогда бы не построила дворец в таком жутком месте. Однако дворец без ведома Екатерины все же был здесь построен. Когда императрице об этом сообщили, она зареклась появляться в своем новом доме.
В 1918 г. после превращения неухоженного Марсова поля в революционное кладбище многие старались обходить его стороной, особенно в темное время суток, а тот, кто не боялся идти напрямик, считался храбрецом.
Поговаривали, что здесь пропадают люди, которых сначала зазывают, а потом топят в Неве русалки. Но уже к началу 1930-х годов на Марсовом поле посадили декоративные кусты и деревья, разбили газоны, установили фонари и скамейки, и прежние страхи горожан как будто бы забылись.
Старым ленинградцам еще памятна история, когда в мае 1936 г. в психиатрическое отделение больницы имени Фореля доставили рабочего Патрубкова. Скорая помощь забрала его прямо с территории Марсова поля в состоянии дикого ужаса.
Дело было так. После работы Патрубков решил расслабиться, купив чекушку, а самым тихим и незаметным местом, где можно было ее распить, оказалось Марсово поле. Дело шло к вечеру, людей рядом не было. Патрубков вальяжно расположился на скамейке у памятника павшим борцам, отхлебнул из бутылки, занюхал мануфактурой, крякнул от удовольствия и вдруг с удивлением обнаружил возле себя какого-то пацана… «Тебе чего, пионэр?» — спросил рабочий, но мальчик молчал. Патрубков отхлебнул еще раз, а потом снова посмотрел на мальчишку. Его поразили запавшие тусклые глаза, распухшее лицо синюшного цвета и особенно исходящий от него неприятный запах. «Сгинь, нечисть!» — выкрикнул Патрубков и попытался оттолкнуть мальца. В то же мгновение мальчик открыл неправдоподобно большой рот и цапнул мозолистую ладонь пролетария гнилыми зубами, а сам осыпался наземь кучкой зловонного праха…
На дикие крики рабочего прибежали люди, которые и вызвали скорую. В больнице дежурный врач, заполняя историю болезни, качал головой: «Интересный случай. Явно алкогольный психоз, но почему-то без длительного запоя. И эти непонятные следы укуса. Что же — будем наблюдать». Однако наблюдения врачей длились недолго. Через несколько дней Патрубков умер от заражения крови…
Теперь другая история. В 1970-е годы социолог С. Балмашев собирал материал по теме «Проблемы брака в социалистическом обществе». В ходе исследований выявилась одна странная закономерность: непонятное преобладание среди жителей Дзержинского района неполных и распавшихся семей. Ученый решил выяснить причины этого, о чем по окончании расследования горько пожалел.
Изучение зарегистрированных актов гражданского состояния показало, что подавляющее большинство семей распалось по причине преждевременной смерти одного из супругов, его запоя или тюремного осуждения на длительный срок.
А причина этого следующая. Оказывается, в начале 1970-х годов работники ЗАГСа Дзержинского района выступили с инициативой внедрения новой традиции, заключающейся в возложении новобрачными цветов на местах, связанных с героическим прошлым города. Партийные власти охотно поддержали начинание, выбрав места для проведения нового советского обряда. Таким образом, наряду с другими, в этот перечень был включен и памятник павшим борцам революции на Марсовом поле, который официально был закреплен за данным ЗАГСом.
Как установил Балмашев, только в семьях новобрачных, возлагавших цветы на Марсовом поле, и происходили все эти несчастья, тогда как у других, по какой-либо причине не посещавших в этот торжественный день данное место, ничего подобного не случалось. Исследователь нашел даже нескольких человек, участвовавших в свадебном торжестве, которые оказывались свидетелями того, как на Марсовом поле к компании приглашенных пристраивался какой-то облезлый тип с неестественно бледным лицом, от которого за версту несло мертвечиной. Видели это только некоторые, поскольку он появлялся и исчезал так быстро, что участники процессии, все внимание уделявшие жениху и невесте, не успевали его заметить.
Балмашев правильно оценил опасность посещения новобрачными Марсового поля, но его выводы оказались, исходя из тогдашних политических реалий, идеологически недопустимыми. Так, социолог выступил с докладом на крупном партийном собрании и предложил запретить возложение цветов на Марсовом поле, а также подумать о том, как закрыть для посещений и само это кладбище, чем вызвал возмущение всей партийной элиты города. В результате его выгнали с работы, из партии, а в местной печати появилась заметка, где Балмашева называли антисоветчиком и подонком.
Уже после распада СССР, когда стало можно говорить о мистике, петербургский специалист по аномальным явлениям А. Фридман установил следующее. В далекой древности, когда болотистую дельту Невы населяли финно-угорские племена, существовала легенда, что именно здесь проводит шабаши местная нечисть. В качестве таковой чаще всего выступали русалки, а также захваченные ими утопленники, имеющие вид своеобразных зомби. В карело-финском эпосе «Калевала» даже описан эпизод, как один из героев, находясь в окружении этих злых сил, спас свою жизнь игрой на кантеле, очаровавшей темных сущностей.
Однако главная причина мистических событий в устье Невы не только в этом.
Превращение гиблого места в кладбище — вот причина всех ужасов.
Надо сказать, что кладбище было заложено здесь в соответствии с атеистической установкой без церковного освящения, которое усмиряло бы здешнюю нечистую силу. Кроме того, тут похоронены в основном люди молодые, преждевременно погибшие в ходе братоубийственных столкновений, души которых в момент смерти находились в смятении. Надгробный монумент архитектора Руднева также способствовал концентрации на погосте потусторонней активности, представляющей опасность для живых людей. Дело в том, что сам Руднев был поклонником архитектуры доколумбовой Америки, что нашло отражение и в проекте надгробия на Марсовом поле, представляющего собой стилизованное подобие заупокойных храмов Юкатана, накапливающих в себе некротическую энергию.
Поскольку запретить посещение Марсова поля многочисленным туристам в данный момент невозможно, специалисты по аномальным явлениям Петербурга не только изучают эту пагубную зону, но и одновременно стараются найти способ заблокировать имеющийся здесь канал между нашим миром и низшими слоями астрала, сосредоточившими в себе энергию потустороннего зла.